Теорию пассионарности Л.Н. Гумилева обычно
Теорию пассионарности Л.Н. Гумилева обычно принято относить к наукам историческим, реже – к социологии или даже философии. О правильности или неправильности данной теории велось уже бесчисленное множество споров, об ее постулаты сломано уже столько копий, что хватило бы вооружить армию Македонского – и тем не менее, настоящего понимания того, что же все таки создал Гумилев, как не было, так и нет. Теория пассионарности – не совсем история, вроде бы не философия, да и к социологии прямого отношения не имеет. Учение Льва Николаевича не укладывается в строгие рамки ни одной из гуманитарных дисциплин, зато очень даже подходит к дисциплине естественнонаучной – биологии. Точнее, к разделу биологии, изучающему поведение животных – этологии. На самом деле, в теории пассионарности Гумилев рассматривал не исторические проблемы - он провел блестящее исследование группового инстинктивного поведения человека разумного, как биологического вида.
Обычно считается, что поведение человека определяется разумом, а не инстинктами, разум считается основным достижением человеческой эволюции. Инстинктивному поведению отводится место где то на задворках – эмоции, делинквентное поведение, преступления, в лучшем случае – выбор полового партнера. К вопросам более серьезным инстинкты не допускаются – таково общепринятое мнение.
Однако, последние исследования в области поведения животных заставляют пересмотреть соотношение разума и инстинкта. Более того, у многих животных присутствуют зачатки разума – но в одной какой-либо, очень узкой области. Судя по всему, определенные структуры головного мозга, позволяющие производить достаточно сложные операции, корректируя их выполнение в зависимости от внешних обстоятельств, появлялись у различных видов в ходе эволюции неоднократно – для решения ограниченного круга задач. У высших приматов мозг развился в степени, достаточной для решения довольно разноплановых задач – и его развитие встретило препятствие в виде инстинктивного поведения.
Общепринятое мнение, что разум помогает в решении сложных жизненных задач, весьма далеко от истины. Для принятия правильного решения необходим достаточно большой объем информации и навыки работы с такими объемами. Инстинктивное же поведение, обусловленное химической реакцией организма на определенные стандартные ситуации (приятно-не приятно, хочется-не хочется, кайф-не кайф), не требует затрат энергии на напряженную работу мозга и обеспечивает куда более высокую скорость реакции на внешние раздражители. И степень ошибки инстинктивной реакции вовсе не так велика, как принято думать – инстинктивная реакция оттачивалась миллионами лет эволюции и в стандартных ситуациях бывает обычно единственно правильной.
Разум у предков человека развивался, скорее всего, под спудом и давлением инстинктивного поведения, оставаясь довольно длительное время на вторых ролях. Современные шимпанзе демонстрируют уровень интеллекта как минимум трехлетнего ребенка, особенно при общении друг с другом – пока дело не касается прямой борьбы за пищу, самку или территорию. Здесь весь разум мгновенно отключается. Любопытно, что эксперименты по совместному воспитанию детенышей шимпанзе и человека – чтобы выяснить, в каком возрасте начинаются различия в сфере интеллекта – проваливались по очень интересной причине: человеческие дети начинали копировать поведение шимпанзят и переставали развиваться как люди. Генетически заложенное инстинктивное поведение, если есть кому его поддержать, запросто подавляет все робкие попытки разума к обучению.
В теории эволюции существует понятие «преадаптации» - бесполезных безвредных мутаций, закрепляющихся, по причине своей безвредности, в геноме организма, но оказывающихся чрезвычайно полезными при изменении обстановки (климата, состава биоценоза и тп). Разум долгое время являлся, очевидно, такой преадаптацией – вроде бы не нужен, но и не мешает (а иногда даже бывает полезен). Все свое значение развитый мозг показал после еще одной мутации – частичного слома механизмов инстинктивного поведения. Эволюция человека, как принято сейчас считать, шла по пути неотенизации – то есть сохранения в зрелом возрасте некоторых особенностей детского организма. Вполне возможно, что развитое инстинктивное поведение тоже оказалось повреждено процессами неотенизации. Вот тут то сказались все плюсы и минусы развитого интеллекта и приглушенных инстинктов: с одной стороны, рассудок помогал индивидууму легче приспосабливаться к изменениям окружающей среды, с другой – взаимодействие между индивидуумами на базовом уровне регулируется инстинктами, и здесь разум и инстинкты вошли в противоречие.
Свежеиспеченное человечество оказалось разделенным (да и сейчас остается) на две группы – высокопримативную (те, у кого инстинктивные механизмы поведения повреждены в меньшей степени) и низкопримативную (у кого инстинкты в значительной мере подавлены). Высокая примативность мешала разумной организации любой деятельности, но облегчала базовые отношения между членами коллектива, низкая примативность способствовала облегчению разумной деятельности, но нарушала базовые взаимоотношения внутри коллектива. Следует понимать: высокая примативность – далеко не всегда зло, низкая примативность – далеко не всегда благо. Хотя бытовые хулиганы, буяны, рядовые преступники, распутники, наркоманы, алкоголики и прочие асоциальные элементы как правило, высокопримативны, то есть их разум подчиняется действиям инстинктов, низкопримативные личности тоже далеко не подарок. Совесть, жалость, любовь к детям, дружба – в основе этих чувств лежат инстинкты. Отсутствие совести, неспособность искренне дружить, нежелание продолжить свой род, неумение жалеть разрушают любой коллектив гораздо сильнее, чем неуравновешенность, импульсивность, заносчивость или любвеобильность. «Нет жалости во мне, и, значит, я не зверь» - эти строки Шекспира как нельзя лучше характеризуют низкопримативного человека, руководствующегося только холодным, лишенным красок разумом.
Легко заметить, что описание высокопримативной личности полностью совпадает с описанием личности субпассионарной в теории Гумилева. Также совпадают описание низкопримативной личности в понятиях этологии и «гармоничника» по Гумилеву. Что интересно – Лев Николаевич отметил, что общества с преобладанием «гармоничных» личностей («находящиеся в гомеостазе», в терминах теории пассионарности) не способны к образованию сложных этносоциальных систем. Низкая примативность, «бесстрастность» ни в коей мере не способствует заботе о благе и развитии коллектива, если только это напрямую не связано с благополучием отдельного индивидуума. Если далее следовать концепции Гумилева, то можно заметить, что высокая примативность обуславливается, скорее всего, рецессивными генами – ведь со временем в любой этнической системе сокращается количество высокопримативных особей, «субпассионариев», и растет количество низкопримативных особей, «гармоничников». Таким образом, все разговоры о «падении нравов» во времени – не более чем недовольное ворчание. Природа сама со временем отсеивает высокопримативных особей из популяции.
Чтобы понять, что понятие примативности и характера далеко не во всем совпадают, можно привести в качестве примера чеченский этнос. Не смотря на то, что основными национальными качествами чеченцев нередко называют агрессивность, храбрость, гордость, в чеченском этносе преобладают низкопримативные личности. Гордые, агрессивные, храбрые – но низкопримативные, то есть прикладывающие свои качества характера лишь к заботе о благополучии себя и своей семьи (в крайнем случае - тейпа) – безотносительно к выгоде и благополучию всего народа. Весь чеченский этнос, как система в целом, крайне неустойчив – ведь в его составе очень мало лиц, радеющих о чеченцах «вообще».
Также в качестве примера резкого сокращения количества высокопримативных особей при исключении генетического дрейфа извне (то есть без притока свежей крови) можно привести русское дворянство 18-19 вв. Буйное, высокопримативное в первой половине 18 века, оно выродилось за пару поколений после указа Анны Иоанновны о наследовании имений. Целью указа было предотвращение размывания дворянства как социального слоя засчет неравнородных браков – дворянство генетически замкнулось в себе, что тут же привело к резкому снижению примативности в замкнутой популяции.
По Гумилеву, однако, «цементным раствором», скрепляющим кирпичики этносов, являются пассионарии. Кто же они такие с точки зрения этологии? Несомненно – высокопримативные особи, однако примативность их явно каким то образом мутировала. Скоре всего (хотя это не более чем досужие домыслы), у пассионариев чрезвычайно развита область сознания, отвечающая за реализацию стремлений, «суперэго» по Фрейду, и все силы личности - и разум, и инстинкты - направлены на достижение максимальной, идеальной самореализации. Другими словами, инстинкты пассионария – это не просто доминирование, но стремление достичь уровня некоей сверхдоминантной особи, при этом сам образ этого сверхдоминанта («суперэго») определяется не столько инстинктами, сколько образованием и воспитанием каждого отдельного пассионария.
Связь пассионарности с примативностью, с инстинктами, хорошо демонстрирует отношение к смерти. Гармоничная, низкопримативная личность в любом случае и в любых условиях боится смерти, как прекращения процесса мышления – поскольку именно мышление является сутью существования низкопримативной особи. Высокопримативная личность, особенно пассионарная, в ряде ситуаций предпочитает смерть жизни, причем слово «сознательно» здесь не совсем подходит, выбор осуществляется инстинктами – на смерть ради идеи идут только высокопримативные «пассионарии». Даже субпассионарии нередко толкаются своими инстинктами на смертельно опасные поступки вроде участия в драке – чего низкопримативный «гармоничник» никогда делать не будет без явных шансов на победу. Инстинктивные пассионарные поступки особо ценятся в религиях - неудержимое стремление за сверхдоминантом считается высшим проявлением веры, не случайно Варраве за признание божественной сути Христа за несколько часов до смерти был обещан рай. Пророки и святые вели свою паству сквозь огонь и воду, сквозь смертельные препятствия в первую очередь потому, что так выявлялись пассионарные личности, готовые следовать за сверхдоминантом даже через смерть.
Исходя из выщеизложенных представлений, можно предположить, что механизм пассионарного перегрева (фазы акматики) – это всего лишь соревнование между собой «суперэго» пассионариев, а фаза обскурации – преобладание в популяции высокопримативных особей, поднятых на поверхность этноса волной пассионарности. Напрашиваются и более важные выводы: пассионарий может получиться (быть потомком, если точнее) только из субпассионария, поскольку и тот, и другой – личности высокопримативные, а высокая примативность определяется рецессивными генами; загадочная же пассионарная индукция представляет собой копирование инстинктивного поведения (что осуществляется, как было сказано в самом начале, довольно легко) высокопримативных пассионарных особей среднепримативными и в некоторых случаях даже низкопримативными.
когда слушаю предновогодние выступления руководства по тв, не могу отделаться от мысли, что они оправдываются...
Адрес записи
413
0
0
0
